четверг, 13 ноября 2008
22:23
Доступ к записи ограничен
A fleeting glimpse.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
A fleeting glimpse.
Tinnitus Sanctus - лат. "божественный/священный/непорочный звон" (с).
среда, 12 ноября 2008
22:19
Доступ к записи ограничен
A fleeting glimpse.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
A fleeting glimpse.
Много негатива на душе, но писать об этом в родном уголке не буду.
Бывает так тоскливо-противно внутри, и ни музыка, ни книги, ни любимые "Симпсоны" не спасают. ((
Бывает так тоскливо-противно внутри, и ни музыка, ни книги, ни любимые "Симпсоны" не спасают. ((
A fleeting glimpse.
C каким удовольствием я бы иной раз осталась дома, никуда бы не ездила. закрылась в своей комнате и с удовольствием просидела бы там весь день, а может, всю жизнь. Но нельзя.((
A fleeting glimpse.
Cакамото Чио - Нитта Саюри
Через день или два после того как нас с сестрой разлучили, меня послали постирать какие то тряпки. Неожиданно появился мотылек и сел мне на руку. Я смахнула его, ожидая, что он улетит, но вместо этого он камнем упал вниз, на землю. Я не знала, упал ли он мертвым с неба или я убила его, но смерть этого маленького насекомого очень тронула меня. Я полюбовалась узором на его крыльях, а затем завернула его в одну из тех тряпок, которые стирала, и спрятала ее под фундаментом нашего здания. До сих пор я не вспоминала об этом мотыльке, а вспомнив о нем сейчас, нашла его под домом. С тех пор как я его спрятала, многое изменилось, даже я сама. Но развернув тряпку, я увидела такое же прекрасное, как и тогда, создание. Мотылек оставался по прежнему прекрасным и совершенно неизменным. Если бы и в моей жизни все осталось таким же, как было в первую неделю моего приезда в Киото... Когда я подумала об этом, мысли вихрем понеслись в моей голове. Поразительно, но мы с мотыльком представляли собой как бы две крайности. Мое существование было переменчивым, как водный поток, все время меняющий свое направление, а мотылек напоминал камень, который совершенно не меняется. Пока я думала об этом, мне захотелось потрогать пальцем бархатистую поверхность крыльев, но только я дотронулась до нее, как мотылек, моментально рассыпавшись, превратился в кучку пепла. Я даже вскрикнула от потрясения и наконец то поняла, что меня мучило все это утро. Прошлое ушло. Мои отец и мать мертвы, и я не в состоянии изменить это. Думаю, и я последний год тоже была мертва. Моя сестра... Да, она тоже ушла в прошлое. Я же не ушла. И я почувствовала, что внутренне переменилась. Теперь я смотрела не в прошлое, а в будущее. И передо мной вставал вопрос: а каким будет это будущее? В тот момент я была уверена, что сегодня же получу на него ответ в виде какого то знака. Вот почему бородач открыл мне во сне окно. Он говорил:
– Наблюдай за вещами, которые тебе будут попадаться, ибо одна из них может оказаться твоим будущим.
читать дальше
Через день или два после того как нас с сестрой разлучили, меня послали постирать какие то тряпки. Неожиданно появился мотылек и сел мне на руку. Я смахнула его, ожидая, что он улетит, но вместо этого он камнем упал вниз, на землю. Я не знала, упал ли он мертвым с неба или я убила его, но смерть этого маленького насекомого очень тронула меня. Я полюбовалась узором на его крыльях, а затем завернула его в одну из тех тряпок, которые стирала, и спрятала ее под фундаментом нашего здания. До сих пор я не вспоминала об этом мотыльке, а вспомнив о нем сейчас, нашла его под домом. С тех пор как я его спрятала, многое изменилось, даже я сама. Но развернув тряпку, я увидела такое же прекрасное, как и тогда, создание. Мотылек оставался по прежнему прекрасным и совершенно неизменным. Если бы и в моей жизни все осталось таким же, как было в первую неделю моего приезда в Киото... Когда я подумала об этом, мысли вихрем понеслись в моей голове. Поразительно, но мы с мотыльком представляли собой как бы две крайности. Мое существование было переменчивым, как водный поток, все время меняющий свое направление, а мотылек напоминал камень, который совершенно не меняется. Пока я думала об этом, мне захотелось потрогать пальцем бархатистую поверхность крыльев, но только я дотронулась до нее, как мотылек, моментально рассыпавшись, превратился в кучку пепла. Я даже вскрикнула от потрясения и наконец то поняла, что меня мучило все это утро. Прошлое ушло. Мои отец и мать мертвы, и я не в состоянии изменить это. Думаю, и я последний год тоже была мертва. Моя сестра... Да, она тоже ушла в прошлое. Я же не ушла. И я почувствовала, что внутренне переменилась. Теперь я смотрела не в прошлое, а в будущее. И передо мной вставал вопрос: а каким будет это будущее? В тот момент я была уверена, что сегодня же получу на него ответ в виде какого то знака. Вот почему бородач открыл мне во сне окно. Он говорил:
– Наблюдай за вещами, которые тебе будут попадаться, ибо одна из них может оказаться твоим будущим.
читать дальше
вторник, 11 ноября 2008
A fleeting glimpse.
Из-за угла с чемоданом в руке подходит БЛАНШ. Смотрит на клочок бумаги,
на дом, снова на записку и снова на дом. Непонятно поражена и словно не
верит глазам своим. Само ее появление в здешних палестинах кажется сплошным
недоразумением. Элегантный белый костюм с пушистым, в талию, жакетом, белые
же шляпа и перчатки, жемчужные серьги и ожерелье -- словно прибыла на
коктейль или на чашку чая к светским знакомым, живущим в аристократическом
районе.
Она лет на пять старше Стеллы. Блекнущая красота ее не терпит яркого
света. В робости Бланш и в белом ее наряде есть что-то, напрашивающееся на
сравнение с мотыльком.
читать дальше
на дом, снова на записку и снова на дом. Непонятно поражена и словно не
верит глазам своим. Само ее появление в здешних палестинах кажется сплошным
недоразумением. Элегантный белый костюм с пушистым, в талию, жакетом, белые
же шляпа и перчатки, жемчужные серьги и ожерелье -- словно прибыла на
коктейль или на чашку чая к светским знакомым, живущим в аристократическом
районе.
Она лет на пять старше Стеллы. Блекнущая красота ее не терпит яркого
света. В робости Бланш и в белом ее наряде есть что-то, напрашивающееся на
сравнение с мотыльком.
читать дальше
понедельник, 10 ноября 2008
A fleeting glimpse.
Теннеси Уильямс "Трамвай "Желание": www.lib.ru/PXESY/WILLIAMS/tramwaj.txt.
Анджей Сапковский "Ведьмак": www.ebdb.ru/Search.aspx?p=1&s=%D1%81%D0%B0%D0%B...
Мартин "Песнь льда и пламени":
www.ebdb.ru/Search.aspx?p=1&s=%D0%BC%D0%B0%D1%8...
Сайт книг по медицине: www.bestmedbook.com/index.htm.
Шиффман, не знаю, получится ли: www.all-ebooks.com/2008/05/27/oshhushhenie-i-vo....
Гиппенрейтер не нашла.(
воскресенье, 09 ноября 2008
A fleeting glimpse.
an elation - бурная радость, восторг, энтузиазм
a chin - подбородок
a constellation - созвездие
rough - 1. неровный. шершавый, ухабистый, 2. грубый (человек, ткань ...), 3. резкий, неприятный (звук)
to crave - страстно желать; просить, умолять; требовать
a chin - подбородок
a constellation - созвездие
rough - 1. неровный. шершавый, ухабистый, 2. грубый (человек, ткань ...), 3. резкий, неприятный (звук)
to crave - страстно желать; просить, умолять; требовать
суббота, 08 ноября 2008
A fleeting glimpse.

Улыбнись мне, товарищ. Я забыл, как ты улыбался, извини. Я теперь намного старше тебя, у меня масса дел, я оброс хлопотами. как корабль ракушками. По ночам я все чаще и чаще слышу всхлипы собственного сердца: оно уморилось. Устало болеть.
Я стал седым, и мне порой уступают место в общественном транспорте. Уступают юноши и девушки, очень похожие на вас, ребята. И тогда я думаю, что не дай им Бог повторить вашу судьбу. А если это все же случится, то дай им Бог стать такими же.
Между вами, вчерашними, и ими, сегодняшними, лежит не просто поколение. Мы твердо знали, что будет война, а они убеждены, что ее не будет. И это прекрасно: они свободнее нас. Жаль только, что свобода эта порой оборачивается безмятежностью...
* * *
Я догнал в росте своего отца уже в восьмом классе, а поскольку он был кадровым командиром Красной Армии, то его старая форма перешла ко мне. Гимнастерка и галифе, сапоги и командирский ремень, шинель и буденовка из темно серого сукна. Я надел эти прекрасные вещи в один замечательный день и не снимал их целых пятнадцать лет. Пока не демобилизовался. Форма тогда уже была иной, но содержание ее не изменилось: она по прежнему осталась одеждой моего поколения. Самой красивой и самой модной.
Мне люто завидовали все ребята. И даже Искра Полякова.
— Конечно, она мне немного велика, — сказала Искра, примерив мою гимнастерку. — Но до чего же в ней уютно. Особенно, если потуже затянуться ремнем.
Я часто вспоминаю эти слова, потому что в них — ощущение времени. Мы все стремились затянуться потуже, точно каждое мгновение нас ожидал строй, точно от одного нашего вида зависела готовность этого общего строя к боям и победам.
читать дальше
пятница, 07 ноября 2008
A fleeting glimpse.
Я опять сыдиотничала и в контрольной по мозгу написала все, что угодно кроме того, что надо было. А надо было следующее:
F-ия пирамидного тракта - произвольные движения туловища.
Волокна средних ножек мозжечка:
а) соединяют полушария мозжечка друг с другом,
б) кора БПШ - через ядра моста - в мозжечок.
Я же зачем-то приплела сюда продолговатый мозг и спинно-мозжечковый тракт с/м.
Что я написала правильно, так это то, что эфференты собственных ядер моста, проходя через средние ножки мозжечка, образуют кортико-понто-мозжечковый тракт, п.б).
Ид-иот.
Но все равно анатомия - мой любимый предмет.
А в середине декабря - экзамен.
F-ия пирамидного тракта - произвольные движения туловища.
Волокна средних ножек мозжечка:
а) соединяют полушария мозжечка друг с другом,
б) кора БПШ - через ядра моста - в мозжечок.
Я же зачем-то приплела сюда продолговатый мозг и спинно-мозжечковый тракт с/м.
Что я написала правильно, так это то, что эфференты собственных ядер моста, проходя через средние ножки мозжечка, образуют кортико-понто-мозжечковый тракт, п.б).
Ид-иот.
Но все равно анатомия - мой любимый предмет.
А в середине декабря - экзамен.
четверг, 06 ноября 2008
A fleeting glimpse.
Ты всегда мечтала уметь пить алкоголь литрами, не пьянея, и курить крепкие сигареты, не кашляя и не шатаясь.. Как Равик, как Жоан, как Робби, Ленц, Кестер.
Ты всегда хотела пережить то же, что пережили герои Ремарка или Андреева, то же, что пережил V: войну, застенки гестапо, бараки концлагеря, - все равно. Чтобы знать, что выстояла. Чтобы, в душе испытывая гордость, однажды сказать с соответствующей интонацией: "Я бы ни на что не променяла то, что произошло, ведь именно это сделало меня такой, какая я есть". И ты редко задумывалась о том, что это кощунство вперемежку с желанием возвыситься над другими.
Ты жаждешь быть такой же, как Пат: хрупкой, нежной, радующейся каждому дню, веселой и немного безрассудной. Нет, даже не так: ты не жаждешь быть, как Пат - ты жаждешь быть самой Пат. Но Пат не умеет завидовать. Но Пат не злопамятна и не вымещает злобу на других. Пат не считает жизнь несправедливой, и не говорит: "Почему у кого-то есть то, чего нет у меня?"; Пат не винит судьбу за то, что ей суждено умереть. Она знает, что ее ждет, но, несмотря на это, любит жизнь. А ты - говоришь, а ты - злишься, а ты - завидуешь и ненавидишь, а ты любишь только себя. И ненавидишь не за качества, а потому, что считаешь, что человек вовсе не заслуживает того, что имеет; ведь у тебя-то этого "того" нет, значит, и у него быть не должно.
Ты всегда хотела жить вольной жизнью, такой. чтобы ни к чему не привязываться. Окружить себя стеной, остаться наедине со своими мыслями, ездить или летать из края в край. Как Ричард Бах.
Ты мечтала знать о жизни все, разбираться в ней так же, как разбираются Равик или Морозов. Хотела казаться мудрой и опытной - а выглядишь нелепой малолетней дурочкой, напустившей на себя важный вид.
Ты бы хотела не зависеть от постороннего мнения, и, не обращая внимания на людей, выйти и проорать: "Да, это я!" Всегда. Как Тобиас. Но тебе никогда не хватало смелости, жалкая, глупая трусишка. Сколько раз ты говорила обратное тому, что думаешь на самом деле! Ты так и не научилась настоящей независимости: занять позицию - и не просто занять, а вгрызться в нее зубами - и стоять на ней до конца.
За всеми этими фантазиями, мечтаньями, надеждами ты не научилась ничему. Ты проживаешь миллион жизней в собственной голове, в которых ты - центр Вселенной, всеми любимый и знающий жизнь. А что имеешь в реальности? В сухом остатке - без эгоизма и любования собой - незрелый, мелочный ум, не приспособленный к жизни и всех ненавидящий.
Ты всегда хотела пережить то же, что пережили герои Ремарка или Андреева, то же, что пережил V: войну, застенки гестапо, бараки концлагеря, - все равно. Чтобы знать, что выстояла. Чтобы, в душе испытывая гордость, однажды сказать с соответствующей интонацией: "Я бы ни на что не променяла то, что произошло, ведь именно это сделало меня такой, какая я есть". И ты редко задумывалась о том, что это кощунство вперемежку с желанием возвыситься над другими.
Ты жаждешь быть такой же, как Пат: хрупкой, нежной, радующейся каждому дню, веселой и немного безрассудной. Нет, даже не так: ты не жаждешь быть, как Пат - ты жаждешь быть самой Пат. Но Пат не умеет завидовать. Но Пат не злопамятна и не вымещает злобу на других. Пат не считает жизнь несправедливой, и не говорит: "Почему у кого-то есть то, чего нет у меня?"; Пат не винит судьбу за то, что ей суждено умереть. Она знает, что ее ждет, но, несмотря на это, любит жизнь. А ты - говоришь, а ты - злишься, а ты - завидуешь и ненавидишь, а ты любишь только себя. И ненавидишь не за качества, а потому, что считаешь, что человек вовсе не заслуживает того, что имеет; ведь у тебя-то этого "того" нет, значит, и у него быть не должно.
Ты всегда хотела жить вольной жизнью, такой. чтобы ни к чему не привязываться. Окружить себя стеной, остаться наедине со своими мыслями, ездить или летать из края в край. Как Ричард Бах.
Ты мечтала знать о жизни все, разбираться в ней так же, как разбираются Равик или Морозов. Хотела казаться мудрой и опытной - а выглядишь нелепой малолетней дурочкой, напустившей на себя важный вид.
Ты бы хотела не зависеть от постороннего мнения, и, не обращая внимания на людей, выйти и проорать: "Да, это я!" Всегда. Как Тобиас. Но тебе никогда не хватало смелости, жалкая, глупая трусишка. Сколько раз ты говорила обратное тому, что думаешь на самом деле! Ты так и не научилась настоящей независимости: занять позицию - и не просто занять, а вгрызться в нее зубами - и стоять на ней до конца.
За всеми этими фантазиями, мечтаньями, надеждами ты не научилась ничему. Ты проживаешь миллион жизней в собственной голове, в которых ты - центр Вселенной, всеми любимый и знающий жизнь. А что имеешь в реальности? В сухом остатке - без эгоизма и любования собой - незрелый, мелочный ум, не приспособленный к жизни и всех ненавидящий.
A fleeting glimpse.
...Как хорошо: приходишь домой - и тишина!
Компьютер решил пожить еще немного.
Компьютер решил пожить еще немного.
вторник, 04 ноября 2008
05:03
Доступ к записи ограничен
A fleeting glimpse.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 03 ноября 2008
A fleeting glimpse.
воскресенье, 02 ноября 2008
A fleeting glimpse.
dannycagefire:
"Fuck all of you jackasses that don't know badass music, this may not be power metal but this is one BADASS fuckin song. Tobias Sammet is a fuckin genius and for all of you saying he's going mainstream shut the fuck up. Just because it's not as heavy as Edguy dosn't mean it's not metal".
"Fuck all of you jackasses that don't know badass music, this may not be power metal but this is one BADASS fuckin song. Tobias Sammet is a fuckin genius and for all of you saying he's going mainstream shut the fuck up. Just because it's not as heavy as Edguy dosn't mean it's not metal".
A fleeting glimpse.
За всеми другими записями я совсем забыла, что в октябре исполнился год с того момента, как я стала смотреть "Симпсонов".
05:24
Доступ к записи ограничен
A fleeting glimpse.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
A fleeting glimpse.
"Where the wild roses grow" - Nick Cave, Kylie Minogue
"Hold me, thrill me, kiss me. kill me" - U2
Шикарная песня
"The power of goodbye" - Madonna
Моя любимая ее песня
"Hold me, thrill me, kiss me. kill me" - U2
Шикарная песня
"The power of goodbye" - Madonna
Моя любимая ее песня
суббота, 01 ноября 2008
A fleeting glimpse.
...скорее всего, провалилась.
Тьма накрыла здание оперы.
Ты чувствуешь: что-то не так,
Где-то здесь переодетый дьявол
Изменник завладел помостом,
Зрители провожают его жалостливыми взглядами.
Что человек может сделать в таком случае?
Аристократов-искусствоведов тошнит,
Они желают, чтобы меня осудили навечно.
Я, зажаренный навсегда…
Тебе бы понравилось видеть меня умирающим.
Кто позволил павлину войти?
Встряхнем оперу!
Ты хочешь, чтобы меня поджарили, как картофель,
Тебе бы понравилось, как я горю.
Тогда убей Иуду в оперном доме!
Егеря носятся за павлином, о нет...
Дирижерская палочка розового цвета и чиста,
А он педик, любящий то самое ощущение в своем заду.
Появляются слухи: мол, он не отсюда...
Им (ценителям) не до щедрости,
Они все еще потрясены -
Лемминги-аристократы, снобы с хищными глазами.
Закажи шеф-повару сделать из павлина бифштекс!
Мы прибыли из Солнечной системы, далеко отсюда,
Уставились в ваши круглые глаза.
Хотим защитить этот веселый беспорядок, чтобы он не распался.
Кто ты, по-твоему, раз думаешь,
Что придешь в общество получше?
Кем ты себя возомнил, раз ждешь от нас,
Что мы будем целовать твой зад?
Мы преследуем мартышку у тебя на спине,
Заглядывающую в твои круглые глаза.
Мы ожидаем, что кто-то заикнется об атаке,
Заглядывая в твои круглые глаза.
Кто ты, по-твоему, раз думаешь,
Что придешь в общество получше?
Кем ты себя возомнил, раз ожидаешь от нас,
Что мы будем целовать твой зад?
Мы собираемся урвать шанс и достать тебя,
Чтобы ты устремил свой взор на нас,
Когда мы начнем наши скачки чудаков,
И ты приглашен!
Франкенштейн вышел из-под контроля,
Ослу даровали душу.
Он пышно исполняет свою песню,
А знатоки не могут до него дотянуться.
Он, ореховая голова, сходит с ума:
Сумасброд зажигает пламя...
Ящик Пандоры открыт...
Вы – внимайте восходу сумасшествия!
Ты говоришь: государственная измена,
А я говорю тебе: для этого нет причины.
Мы всего лишь делимся тем, что у нас есть.
Нам все равно, пока мы живы,
Мы любим наш звук, нам нравится слышать:
«Где шеф-повар? Пусть сделает из Иуды бифштекс!»
Тьма накрыла здание оперы.
Ты чувствуешь: что-то не так,
Где-то здесь переодетый дьявол
Изменник завладел помостом,
Зрители провожают его жалостливыми взглядами.
Что человек может сделать в таком случае?
Аристократов-искусствоведов тошнит,
Они желают, чтобы меня осудили навечно.
Я, зажаренный навсегда…
Тебе бы понравилось видеть меня умирающим.
Кто позволил павлину войти?
Встряхнем оперу!
Ты хочешь, чтобы меня поджарили, как картофель,
Тебе бы понравилось, как я горю.
Тогда убей Иуду в оперном доме!
Егеря носятся за павлином, о нет...
Дирижерская палочка розового цвета и чиста,
А он педик, любящий то самое ощущение в своем заду.
Появляются слухи: мол, он не отсюда...
Им (ценителям) не до щедрости,
Они все еще потрясены -
Лемминги-аристократы, снобы с хищными глазами.
Закажи шеф-повару сделать из павлина бифштекс!
Мы прибыли из Солнечной системы, далеко отсюда,
Уставились в ваши круглые глаза.
Хотим защитить этот веселый беспорядок, чтобы он не распался.
Кто ты, по-твоему, раз думаешь,
Что придешь в общество получше?
Кем ты себя возомнил, раз ждешь от нас,
Что мы будем целовать твой зад?
Мы преследуем мартышку у тебя на спине,
Заглядывающую в твои круглые глаза.
Мы ожидаем, что кто-то заикнется об атаке,
Заглядывая в твои круглые глаза.
Кто ты, по-твоему, раз думаешь,
Что придешь в общество получше?
Кем ты себя возомнил, раз ожидаешь от нас,
Что мы будем целовать твой зад?
Мы собираемся урвать шанс и достать тебя,
Чтобы ты устремил свой взор на нас,
Когда мы начнем наши скачки чудаков,
И ты приглашен!
Франкенштейн вышел из-под контроля,
Ослу даровали душу.
Он пышно исполняет свою песню,
А знатоки не могут до него дотянуться.
Он, ореховая голова, сходит с ума:
Сумасброд зажигает пламя...
Ящик Пандоры открыт...
Вы – внимайте восходу сумасшествия!
Ты говоришь: государственная измена,
А я говорю тебе: для этого нет причины.
Мы всего лишь делимся тем, что у нас есть.
Нам все равно, пока мы живы,
Мы любим наш звук, нам нравится слышать:
«Где шеф-повар? Пусть сделает из Иуды бифштекс!»