Существует ли "норманнская проблема"?
Данилевский говорит о том, что спор между "норманистами" и "антинорманистами" имеет не столько научный, сколько политический характер. Автор согласен с В. Ключевским, назвавшим варяжскую проблему "патологией общественного сознания" и выступившим против того, что в разрешении данного спора - "ключ к разъяснению начала русской национальной и государственной жизни".
Данилевский предлагает разделить "норманнскую проблему" на ряд более существенных вопросов: 1. происхождение и значение слова "Русь"; 2. этническая принадлежность первых князей; 3. роль варягов в государственных структурах Древней Руси; 4. происхождение государства у восточных славян.
Споры "норманистов" и "антинорманистов", тем не менее, плодотворны тем, что оппоненты для обоснования своей позиции пользуются огромным фактическим материалом (лингвистическим, текстологическим, археологическим), позволяющим расширить предмет рассмотрения.
Русь: варяге или славяне?
Д. согласен с мнением Г. Хабургаева о том, что термином "русь" первоначально обозначалось одно из северно-причерноморских племен, не славянское, но "ассимилированное славянами и передавшее им свое имя". Хабургаев опирается на названия, близкие по звучанию к слову "Русь" (Hros, Ros), фиксируемые в древних источниках. Кроме того, автор "Повести временных лет" прямо противопоставляет "русь" славянам, отождествляя ее с варягами: "идоша заморе к варягом к руси".
В свидетельствах арабоязычных авторов русы отличаются от славян территорией проживания, обрядами, родом занятий, например: [у русов] "есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят им из земли славян". Г. Лебедев отметил, что описания арабами русов в значительной степени совпадают с тем, что историкам известно о варягах.
В записях Константина Багрянородского можно найти различные русские и славянские названия одних и тех же порогов Днепра: "...достигают другого порога, называемого по-русски Улворси, а по-славянски Островунипраг...", "Затем так же [проходят] четвертый порог..., называемый по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть...".
Казалось бы, можно сделать вывод о скандинавском происхождении летописной руси. Однако в "Повести временных лет" содержатся фрагменты, в которых русь отождествляется со славянами. "Реша русь, чудь, словени и кривичи и вси: "Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжит и володети нами", - здесь русь оказывается вместе с теми, кто призывал варягов. В "Начальной летописи", например, русь и варяги рассматриваются как отдельные составляющие: "В лето 6526 (1018 г.). Приде Болеславъ съ Святополкомь на Ярослава с ляхы. Ярославъ же, совокупивъ Русь, и варягы и словене, поиде противу Болеслау и Святополку, и приде Волыню и сташа оба полъ рекы Буга".
В разных текстах множество подобных противоречивых примеров, которые традиционно объясняются тем, что пассажи о призвании варягов-руси были добавлены летописцами времен правления Владимира Мономаха или его сына Мстислава.